Иной Путь - Страница 58

"Больше никогда. Ни в коем случае. Ни при каких обстоятельствах. Не приближаться к женщинам. Только для воздаяния, если потребуется. И никак иначе".

Мысленные установки похоронным звоном большого колокола отдаются в голове. Энергия с пугающей скоростью покидает его тело, но и рана на глазах закрывается.

Когда не остается даже следа, Коста ювелирным движением срезает с Кати перепачканное в крови платье и белье. Осторожно стирает с кожи кровь – никаких следов не должно остаться. Обнаженную, заворачивает ее в одеяло, и замирает, склонившись к нежному лицу – всего на секунду. Один раз. Можно просто поверить, что он имеет право на самую крохотную толику тепла. Один раз. Только поверить, не больше.

"Все. Пора уходить".

Он выпрямляется…

…гибкие руки выскальзывают из под одеяла, большие серые глаза смотрят с тенью обиды.

– Я тебя не отпущу.

Теплые, ласковые губы накрывают его рот…

И первый раз за многие, многие годы Коста проигрывает себе. Он запрещает себе помнить о том, что нельзя, о том, что он не имеет права, о том, кто он, и зачем. Он просто поддается на поцелуй, отвечает, его руки сильно, но не причиняя боли, обхватывают светлые точеные плечи.

Вселенная кружится водоворотом звезд. Ни единого слова, ни единой мысли – просто порыв, притяжение двух сердец. Только на эту ночь.

На мгновение из глубин памяти вырывается воспоминание.

Холодные, тяжелые крылья за спиной. По коже струится кровь. Мука почти невыносима – но он знает, что заслужил, знает, за что это, и он счастлив – теперь он сможет искупить свою вину. Ледяной камень пола причиняет коленям дикую боль – кожа после трансформации мучительно восприимчива.

Перед ним стоит человек. Человек произносит приговор и искупление, и его слова падают приносящими физическую муку и душевное облегчение ударами хлыста.

– …и ты никогда не коснешься женщины. Если это случится – ты умрешь в тот же миг, от тебя не останется даже праха, а душа твоя никогда не будет прощена.

Губы скользят по пылающему телу, и уже не разобрать, где чьи руки и ноги. Они сливаются в нечто настолько единое, что разъединить уже невозможно никакими силами. Ее руки впиваются в его спину, его ладони ласкают ее грудь, и в этом не остается ничего пошлого и животного. Жаркие поцелуи, обжигающие касания, безумие и один бесконечно затянутый взрыв сверхновой. Крылья, мягкие перья – она смеется, выгибая одно и проводя им по внутренней стороне бедра. А Коста и не знал, что боится щекотки… Они катаются по кровати, щекоча друг друга его перьями, а потом снова проваливаются друг в друга, до бесконечности, до нового взрыва, а потом еще одного, и еще…

Она засыпает, счастливо улыбаясь, положив голову ему на грудь и сжимая в кулаке охапку перьев из сложенного крыла.

Крылатый лежит тихо-тихо, почти не дыша – боится спугнуть это невероятное видение, эти беззвучно шепчущие губы, и понимание, что все на самом деле… Все настоящее, правильное, искреннее…

Он даже засыпает – ненадолго, до рассвета. Первые лучи солнца, коснувшиеся его лица, мгновенно будят Косту.

Катя спит, и спит на сей раз по-настоящему крепко.

От окна – прощальный взгляд. В комнате не остается ничего, что могло бы напомнить о ночном безумии. Шаг на подоконник, внизу – никого, никто не увидит. Закрыть за собой окно – задвижки изнутри сами встают на место. Шаг вперед, ставшие вновь стальными и прозрачными крылья мягко опускают его на асфальт.

Через минуту серебристый флаер навсегда увозит Косту от этого дома.

III. VI.

"Шесть минут до часа "X"
Небо скоро рухнет вниз
Ветер всех развеет словно пыль".

Пальцы Стаса быстро метались по спроецированной на стол клавиатуре. Он едва поспевал за речью Романа Михайловича, преподавателя обществознания.

– В одна тысяча девятьсот сорок восьмом году страшная война закончилась полной победой союзных войск России и Германии. Англо-французская армада, захватившая половину Германии и Польши, и глубоко вторгшаяся в пределы России, была разгромлена. Скажите мне, когда возник переломный момент, и чем он ознаменовался? – поднялось сразу несколько рук. – Николаев, пожалуйста.

– Ход войны преломил неожиданный разрыв союзного договора между Англией и Францией с одной стороны, и Испанией и Италией с другой. Двадцать четвертого апреля одна тысяча девятьсот сорок седьмого года итальянские войска вошли в пределы захваченной Германии, на территорию бывшей Швейцарии, и разгромили стоявшую там англо-французскую армию, разбив ее на две части. В то же время испанские войска нанесли неожиданный удар по Франции, дойдя до самого Парижа, где и застряли – но это уже не имело значения.

– Почему Англо-Французский союз прозевал этот удар?

– Разные источники сообщают различные данные, но мое мнение таково, – Николаев на секунду задумался. – Скорее всего, Испанию союзники не принимали в расчет из-за ее локальной войны с Португалией. С Италией же был заключен союзный договор, который оказался разорван, едва в Милане окончательно осознали, что, покончив с Германией и Польшей, будущие англофранки займутся и "сапожком". Сперва был заключен союзный договор между Италией и Испанией, через месяц после этого они договорились с Германией, после чего оставалось только нанести удар.

Роман Михайлович кивнул.

– Хорошо, очень хорошо. Садитесь. Велагина!

– Да?

– Марина, расскажите мне, пожалуйста, о роли Соединенных Штатов Америки во Второй Мировой войне.

– Штаты не ввязывались в боевые действия до начала тысяча девятьсот сорок шестого года, только помогали Польше и Германии оружием: для них было важно, чтобы не победил Англо-Французский Союз – не хотели появления настолько сильного противника в Европе. Но когда союзники вторглись на территорию России, американцы изменили свое мнение, решив, что лучше пусть потреплют Россию, представлявшую немалую угрозу для Штатов, расторгли договор с Германией и Польшей, и перенаправили помощь оружием союзникам, которые очень в этом нуждались. Это было предпоследней ошибкой правительства Америки. Последней же оказались ядерные бомбы, сброшенные на японские города Токио, Йокогаму, Нагою, Саппоро и Осаку в качестве ответа на постоянные атаки японской авиации военных баз Америки. Япония была практически уничтожена. Через неделю на Вашингтон, Нью-Йорк, Сан-Франциско, Чикаго и еще несколько крупнейших городов Соединенных штатов были сброшены атомные бомбы Германии, что положило конец участию Америки во Второй Мировой войне.